Преступление и наказание.

Однажды парком в предзакатный час
Шла женщина неспешно по дороге.
Красавица и в профиль, и анфас,
И в глубине зеленоватых глаз –
Одна весна и никакой тревоги.

Была она как ветер молода,
И, видимо, наивна до предела,
Иначе б непременно разглядела
Три тени за кустами у пруда.

Не всем, видать, предчувствие дано.
Тем паче, если не было примеров
Чего-то злого. В парке не темно,
И шла она уверенно в кино
Без всяческих подруг и кавалеров.

Но быть в кино ей, видно, не судьба:
Внезапно с речью остроэкзотичной
Шагнули к ней три здоровенный лба
С нацеленностью явно эротичной.

Один промолвил, сплюнув сигарету:
«Она – моя! И споров никаких!»
Другой: «Ну нет! Я сам сожру конфету!»,
А третий хмыкнул: «Мы красотку эту
По – дружески разделим на троих!».

Закат погас, и в парке стало хмуро.
Вдали сверкнули россыпи огней…
«Ну хватит! Брось таращиться как дура!
Ступай сюда в кусты!». И три фигуры,
Дыша спиртным, придвинулись плотней.

«Ребята, что вы?! – голос замирает.
А трое смотрят хмуро, как сычи –
Вы шутите? Ну что вас раздирает?!».
«Мы шутим? Да серьезней не бывает!
Снимай же все, что надо, и молчи!».

Один дохнул: «Заспоришь – придушу!».
Сейчас исполнишь все, что нам угодно!
Чтоб выжить, покажи, на что способна!
Она вздохнула: «Ладно… Покажу!».

Неторопливо сбросила жакетку
И первому, уже без лишних фраз,
Ребром ладони яростно и метко
По горлу, словно сталью ,– раз! И раз!

И вновь – удар! «Теперь души, скотина!».
И тут буквально чудо наяву:
Почти со шкаф величиной мужчина
Как сноп мгновенно рухнул на траву!

Другой, взревев, рванулся к ней навстречу,
Но тут – прием и новый взмах рукой!
И вот уже второй за этот вечер
Как бык уткнулся в землю головой…

А третий, зло зубами скрежеща
И целясь впиться в горло пятернею,
Вдруг резко вырвал нож из-под плаща
И прыгнул кошкой с бранью площадной.

Она же резко вымолвила: «Врешь!».
И, сжавшись, распрямилась как пружина.
И вот, роняя зазвеневший нож,
На землю третий грохнулся детина.

И тут, покуда, ползая ужом,
Они стонали, мучаясь от боли
Она, как вспышка воплощенной воли,
Шагнула к ним с подобранным ножом.

«Ну что, мерзавцы? Отвечайте, что?!
Насильничать решили? Дескать, сила?
Скажите же спасибо мне за то,
Что я вам жизни нынче сохранила!

Сейчас я вновь в кинотеатр иду,
А ровно через полчаса – обратно.
Однако же прошу иметь в виду:
Чтоб даже духу вашего в саду
Здесь просто близко не было. Понятно?!

А притаитесь где-то за кустом,
Тогда клянусь, что я на этом месте
Лишу вас вашей жеребячьей чести
Вот этим самым вашим же ножом!

А если вдруг найдете пистолет,
Намного хлеще сыщете ответ
Ведь я кладу почти что пулю в пулю
И рисковать вам даже смысла нет!».

Чуть улыбнувшись, строго посмотрела,
Губной помадой освежила рот,
Неторопливо кофточку надела
И легким шагом двинулась вперед.

Шла женщина спокойно и упрямо,
И строгий свет горел в её глазах,
А сзади три насильника и хама,
Рыча от боли, корчились в кустах…

О люди! В жизни трудно все предвидеть!
И все-таки не грех предупредить
Мужчин, способных женщину обидеть
И даже силу применить:

Чтить женщину есть множество причин:
Когда умом, да и силенкой тоже,
Она сегодня часто стоить может
И двух, и трех, и пятерых мужчин!